утащено из телеграм-канала "Вычитала"
t.me/forgetenotreadsотрывок из книги Мишель Гельфанд, «Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы»:
Это совсем новая книжка: у нас перевели её в 2019, но и вышла в оригинале она вот только-только, в сентябре прошлого года: «Rule Makers, Rule Breakers: How Tight and Loose Cultures Wire Our World».
Вчера читала и поражалась тому, как с новой стороны можно посмотреть на уже известное. Мишель раскладывает культуры, общества, семьи по новой линейке: свобода—жёсткость. Она провела кучу исследований и рассказывает, что её гипотеза подтверждается: распределенные по этой оси, культуры, общества и семьи действуют достаточно предсказуемо.
Чем свободнее общество (Австралия, скажем. Или Калифорния), тем приятнее там был климат, тем меньше было нападений врагов, тем больше было места на человека, а поэтому не требовалось вводить жестких правил поведения и взаимообмена. Чем жестче общество (Австрия, Япония, Техас), тем сложнее там было выживать, тем меньше клочок земли на каждого жильца или тем суровее природа, тем больше теперь правил и морали.
Чем свободнее человек, тем он, извините за выражение, креативнее. Потому что ему не вбили в голову, что требуется следовать правилам и молчать. Потому что ему не указывают, как нужно что-то делать, а позволяют выбирать, опираться на себя.
Но тем и хуже структурирован мир вокруг него, тем меньше у него дисциплины. В «жестких» обществах на улицах чище, поезда приходят без опозданий, преступность ниже. Удобно? Очень. Но это в обмен на жуткие штрафы.
И вот я понимаю, что растили меня для жесткого общества, а живу я сейчас максимально свободно из того, на что могу решиться. Вот он — внешний и внутренний конфликт.
А также — см. отрывки ниже — толерантность и уважение и внутренняя свобода в чем-то привилегии. Чтобы научиться понимать, что другие могут жить как хотят, нужно либо вырасти в свободной обстановке (например, в обеспеченной семье), либо иметь достаточно сил и ресурсов на то, чтобы отгрести туда со временем самостоятельно, найти себе достаточно свободное сообщество вокруг (мой вариант).
Не все могут себе позволить «нарушать правила». И не всех учили, что правила можно нарушать. Да и сейчас — не у всех есть на что опереться, чтобы «think different». Это прям хороший разворот идеи для меня, хожу теперь и думаю.
А вы поглядите, что Мишель об этом написала:
читать дальшеМишель Гельфанд, «Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы»:
Между более обеспеченным и менее обеспеченным классами американцев лежит отличие, обычно незаметное невооруженным глазом: разные уровни жизненных опасностей.
Обратимся к одной из них — риску остаться без средств к существованию.
В статье «Классовая пропасть культур» правовед Джоан Уильямс пишет, что «американские семьи рабочего класса ощущают себя канатоходцами — одно неверное движение может привести к падению в пропасть нищеты и неустроенности». Потеря работы и хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне — постоянно существующая угроза для представителей рабочего класса, которые часто живут от заплаты до зарплаты.
Если члены высшего сословия видят мир спокойным и дружелюбным местом, то низшему сословию он представляется крайне опасным. А поскольку наличие денег дает возможность попытать счастья, их обладателям свойственно совершенно другое отношение к риску и новизне. Представители высшего сословия понимают свою защищенность в случае возникновения проблем и поэтому поощряют своих детей пробовать себя в чем-то новом и рисковать. У представителей низшего сословия нет достаточной защиты от негативных последствий беспечности и неверных шагов, и поэтому они активно противятся такого рода экспериментам. Как поясняет Уильямс, страх скатиться в нищету «делает якорями культуры рабочего класса стабильность, а не нововведения, самодисциплину, а не самоактуализацию».
В 2016 году мы с Джесси Харрингтоном опросили несколько сотен взрослых американцев — представителей высшего и низшего сословий. Мы устанавливали степень «жесткости/свободы» в их родительских домах, на работе и в жизни в целом. В каждом случае задавались вопросы относительно наличия множества правил, строгих наказаний за их несоблюдение и степени свободы в выборе решений.
Результаты говорили сами за себя. Взрослые представители низшего сословия чаще сообщали о наличии жестких правил, строгих наказаний, большей поднадзорности и меньшей свободы выбора в детстве и юности, на работе и в жизни в целом. Кроме того, они говорили, что их повседневная жизнь проходит в значительно более жестких условиях, не подразумевающих большого выбора общественно приемлемых вариантов поведения. Более того, респонденты из низшего сословия были больше склонны стремиться к более жесткому устройству общества, о чем свидетельствовала их готовность соглашаться с утверждениями вроде «Для функционирования общества нужны строгие наказания за проступки». Проще говоря, они живут в более жестком, строго ограниченном мире, тогда как высшее сословие чувствует себя значительно свободнее.
Подобно жителям жестких стран и штатов, представители низшего сословия видят мир сквозь призму опасностей: они в большой степени озабочены оплатой аренды жилья или ипотеки, возможностью утраты работы или дома, доступностью медицинской помощи и продуктов питания. Кроме того, они живут в неблагополучных районах. Мы просили наших респондентов указывать свой почтовый индекс, чтобы иметь возможность оценить уровень благополучия мест их жительства по статистике Бюро переписи населения США. Как и следовало ожидать, они проживали в районах с более высоким уровнем бедности и безработицы и, следовательно, были в большей степени подвержены экономическим и финансовым неприятностям.
А когда в жизни человека и окружающей его культуры больше жесткости, чем свободы, он склонен не к креативности, а к защите от всего «неподобающего».
#книги
Мишель Гельфанд, «Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы»:
Полученные нами данные показали очень интересную деталь: люди из разных социальных слоев совершенно по-разному относятся к правилам.
В высшем сословии преобладает мнение о том, что правила создаются для того, чтобы их нарушать. Взять хотя бы названия популярных книг об успехе — «Сначала нарушьте все правила» Маркуса Бакингема и Курта Коффмана или «Нарушить правила и получить работу» Анджелы Коупленд. Желающим преуспеть в них советуют отвергнуть устоявшиеся социальные нормы и идти собственным путем.
Такие советы не учитывают, что для представителей низшего сословия правила имеют жизненную важность. Строгие правила, предписанные авторитетными фигурами, крайне нужны, чтобы удержать подростков от влияния уличных банд и соблазна наркотиков в неблагополучных районах. А на низкооплачиваемых работах креативность не поощряется и нарушение норм чревато увольнением. Высшее сословие не сталкивается с таким количеством угроз и может позволить себе нарушать правила.
Когда мы просили наших респондентов дать спонтанные ассоциации к слову «правила», представители высшего сословия были больше склонны к негативным определениям вроде «плохие», «раздражающие» или «сковывающие», тогда как участники опроса из низшего сословия чаще характеризовали их позитивно — как «хорошие», «надежные» или «твердые».
Разнилось и отношение к фразе «следовать правилам». У низшего сословия обычными ответами были «прислушиваться» и «подчиняться», тогда как в высшем преобладали уничижительные «быть паинькой» или «бездумно». Для низшего сословия правила подразумевают следование им, поскольку это поддерживает нравственный порядок в мире, где возможны любые потрясения.
В целом различия во взглядах и ценностях респондентов из низшего и высшего сословий соответствовали тем, что мы уже видели в жестких и более свободных странах и штатах. В низшем сословии были более склонны соглашаться с утверждениями «Мне нравится порядок» или «Меня радует мой упорядоченный образ жизни» и сообщать, что «не любят перемены» и «предпочитают уже знакомое». Эти люди были меньше готовы к экспериментам и больше тосковали по «старым добрым временам». Они испытывали выраженную неприязнь к морально двусмысленным поступкам, например эвтаназии или употреблению спиртного и наркотиков, и были более склонны считать гомосексуальность аморальной.
#книги
Мишель Гельфанд, «Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы»:
В каком возрасте начинает проявляться жесткость взглядов у детей низшего сословия и либеральность взглядов у детей высшего?
Поскольку исследования наших предшественников показали, что дети усваивают социальные нормы к трехлетнему возрасту, мы с Джесси Харрингтоном исследовали, насколько по-разному малыши реагируют на нарушителей порядка. Мы набрали группу трехлетних детишек из вашингтонских семей высшего и низшего сословий, попросив родителей привезти их к нам в лабораторию за небольшую плату.
Конечно, мы не могли заставлять трехлеток заполнять опросные листы или задавать им вопросы о степени неприятия нарушений социальных норм. Но, к нашему счастью, психологи из Института Макса Планка Ханнес Ракоци, Феликс Уорнекен и Майкл Томазелло уже придумали оригинальный инструмент, который можно было использовать для этой цели, — перчаточную куклу Макса, нарушителя порядка.
Как и в их опыте, мы предоставили каждому участвовавшему в нашем эксперименте ребенку напарника — куклу-перчатку Макса, которой управлял ассистент. Немного поиграв с ребенком, чтобы он почувствовал себя комфортно, экспериментатор показывал им с Максом правильный и неправильный способы играть в четыре специально придуманных игры. Например, была игра в даксы, в которой нужно было скидывать кубик с пластикового помоста деревянной палочкой — это был правильный способ. А приподнимать краешек помоста, чтобы кубик упал с него, было неправильно.
Первым играл ребенок, затем наступала очередь Макса. Сначала Макс играл по правилам, а затем совершенно неожиданно начинал нарушать их, приговаривая, что именно так и надо. «Вот так играют в даксы!» — сообщал он, поднимая помост, чтобы сбросить с него кубики. За пару минут Макс превращался в нарушителя порядка.
Результаты нашего опыта показали, что жесткость и мягкость уже глубоко укоренились в сознании этих малышей. Дети из семей низшего сословия были больше склонны говорить Максу, что он делает все неправильно: «Нет! Не так! Нужно вот как!» или «Так в даксы не играют!». Один ребенок из такой семьи даже обвинил Макса в жульничестве. Кроме того, эти дети быстрее реагировали на неправильное поведение Макса.
Напротив, дети из семей высшего сословия относились к нарушениям правил Максом более лояльно, иногда даже с одобрительным смехом. Даже в трехлетнем возрасте эти ребятишки из более привилегированных слоев общества не видели ничего дурного в том, чтобы иногда нарушить правила.
Первым это различие описал социолог Мелвин Кон в книге «Класс и соответствие ему» в 1969 году. Он спрашивал родителей, какие черты характера они считают критически важными.
Родители из низшего сословия подчеркивали важность конформности — они хотели, чтобы дети были послушными и опрятными. Родители из высшего сословия желали детям самостоятельности — то есть хотели их видеть независимыми.
Кроме того, Кон выявил разительный контраст в отношении к наказаниям за проступки. Родители из низшего сословия наказывали детей за непослушание и поступки с негативными последствиями, вне зависимости от того, умышленные они или случайные. Напротив, в семьях высшего сословия родители не только были в принципе менее склонны наказывать детей, но и решали вопрос о применении наказания исходя из наличия умысла в поступке ребенка.
#книги
Мишель Гельфанд, «Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы»:
Различие «жесткость — свобода» полезно также для понимания других, не относящихся к социально-экономическим групповых отличий, в частности гендерных и расовых.
Термин «привилегия белых» стал пугалом для политиков, однако в его основе лежит не вызывающее сомнений общее правило: группы, обладающие большей властью, то есть контролирующие важнейшие ресурсы, обладают значительно большей свободой отходить от установленных порядков. Во многих обществах большей властью обладают белые, мужчины и гетеросексуалы, вне зависимости от их классовой принадлежности. Они живут в более свободном мире. Напротив, женщины, меньшинства и гомосексуалы обладают меньшей властью и меньшей свободой и подвергаются более строгим наказаниям даже за аналогичные правонарушения. Проще говоря, они живут в более жестком мире.
Это подтверждает опыт, в котором я давала менеджерам прочитать о нарушениях на работе, в том числе оспаривании решений руководителя, краже у коллеги, сокрытии недоработок, порче оборудования и товаров и приписках отработанного времени. Важно, что мы использовали имена нарушителей, сигнализирующие об их расовой и гендерной принадлежности: участники читали о белом мужчине (Грег), белой женщине (Кристен), чернокожем мужчине (Джамал) или чернокожей женщине (Латойя). Затем им предлагалось оценить серьезность нарушения и определить наказание виновным. Результаты говорили сами за себя. Когда речь шла о проступках женщин и меньшинств, менеджеры считали их более серьезными и заслуживающими более строгих наказаний, чем те же действия, совершенные принадлежащими к большинству мужчинами. Схожим образом исследование, проведенное в отрасли финансового консалтинга, показало, что, несмотря на большее количество служебных проступков среди мужчин, чаще и строже наказывают женщин.
То, что отдельные группы подвергаются более суровым наказаниям за аналогичные проступки, заметно и в результатах уголовного судопроизводства. Так, уголовных преступников из числа афроамериканцев судят строже и приговаривают к большим срокам заключения, чем белых, совершивших сравнимые по тяжести деяния. В США афроамериканцев приговаривают к тюремному заключению в пять раз чаще, чем белых. Кроме того, афроамериканцы гораздо чаще становятся мишенью для жестокого обращения и убийства полицейскими, что привело к появлению в 2013 году протестного движения под лозунгом «Жизнь черного имеет значение». Например, в том же году в Фергюсоне, штат Миссури, дорожные патрули останавливали для проверки каждого второго водителя-афроамериканца — и лишь каждого восьмого белого.
Общая картина совершенно очевидна: на разных ступенях социальной и властной иерархии (основана ли такая иерархия на экономическом положении, расовых или гендерных различиях, сексуальной ориентации или других личностных характеристиках) люди живут в различных культурных мирах.
20.06.2019 в 15:54
В каком страшном мире мы живем... Да, я из «низшего» класса)
20.06.2019 в 20:21
да, книгу отметила себе на почитать))
мир собака сложный шо пипец(
я тоже из низшего и прям симптомы один-в-один